не надо было гулять под транквилизаторами ©
Пишет Гость:
07.11.2009 в 21:00
522 слова
Кловис, при жизни принц Британии и генерал-губернатор одной из ее зон, художник-любитель и почти профессиональный актер, смотрит в окно своей мастерской. Он видит парк, в котором невыносимо летний ветер гнет деревья. Он видит силуэты людей. Он видит блеск реки и серую тяжесть дождевых туч.
Ему безумно одиноко - как не было никогда в жизни. Да, в загробном мире есть люди - если уж на то пошло, в загробном мире полно людей, но это все не те люди, которые приходили в восторг (или в ужас, какая разница) от его поступков. Это не те люди, ради реакции которых он рисовал, не те, кого он хотел очаровать, удивить или шокировать. Не те, кого бы он мог рисовать.
В его мастерской - уже - десяток портретов Лелуша. Портреты семьи. Попытка нарисовать Корнелию, убивающую Юфи. Юфи, убивающую Корнелию. Шнайзеля, убивающего Юфи и Корнелию. (Это он рисовал в первые месяцы после смерти, не в силах поверить даже не в то, что он мертв, а в то, как он умер.) Виды парка. Силуэты. Еще виды парка. Автопортрет с простреленной головой. Подчиненные. Джеремийя.
За окном ветер гнет деревья, и Кловис берется за кисть. Сначала - набросок летнего парка, вид из окна. Потом - ему мало, он хочет рисовать еще, а в мастерской уже слишком много пейзажных видов, - он пытается вспомнить, кого еще не рисовал из подчиненных, или, может, знакомых, или, может, случайных лиц, привлекших внимание на улице. Или какое лицо он хотел бы нарисовать?
В тот день Кловис набрасывает портрет рыжеволосой девушки, и он даже неплох (намного лучше опротивевшего парка), но Кловис явно чувствует - чего-то не хватает. Что-то не так. Это ощущение зудит, как комар, под кожей, мешает ему предаваться ставшей привычной депрессии, гонит его на улицу. День за днем Кловис бродит по бесконечному парку, ищет, пытается понять, что не так, что нужно исправить, может быть, надеется увидеть похожее лицо. Но день проходит за днем, и, наконец, не в силах уничтожить одну из лучших своих работ, Кловис поворачивает портрет к стене.
Он реже и реже выходит на улицу, проводит дни, выводя бесконечные линии по холсту. Теперь он пытается рисовать солнечный свет. И вот однажды - зимний дождь бьет в окна - в его дверь стучит продрогшая, промокшая насквозь девочка, и по ее глазам Кловис видит, что она еще даже не поняла, что мертва.
- П-п-простите, не пустите ли вы меня ненадолго?..
Она явно не уверена в его ответе, а он берет ее за руку и рывком втаскивает в мастерскую, под свет лампы. Сердце лихорадочно бьется - вот это, то лицо, которое он искал! - и Кловис, неопределенно махнув рукой куда-то в сторону ванной, ставит заброшенный портрет на мольберт.
Он рисует - прерываясь только на то, чтобы посмотреть на гостью, когда она осматривает мастерскую, и когда она готовит обед, и когда она спит, свернувшись на его кровати, и когда просыпается следующим утром. Портрет готов только после полудня, и Кловис обессиленно падает на продавленный диван. Теперь он точно уверен, что это - лучшая из его работ.
Вечером они сидят в парке и пьют белое вино.
- Ширли Фенетт, - представляется гостья.
- Кловис, - отвечает он и улыбается в ответ на невысказанный вопрос. - В загробном мире не важны фамилии.
URL комментарияКловис, при жизни принц Британии и генерал-губернатор одной из ее зон, художник-любитель и почти профессиональный актер, смотрит в окно своей мастерской. Он видит парк, в котором невыносимо летний ветер гнет деревья. Он видит силуэты людей. Он видит блеск реки и серую тяжесть дождевых туч.
Ему безумно одиноко - как не было никогда в жизни. Да, в загробном мире есть люди - если уж на то пошло, в загробном мире полно людей, но это все не те люди, которые приходили в восторг (или в ужас, какая разница) от его поступков. Это не те люди, ради реакции которых он рисовал, не те, кого он хотел очаровать, удивить или шокировать. Не те, кого бы он мог рисовать.
В его мастерской - уже - десяток портретов Лелуша. Портреты семьи. Попытка нарисовать Корнелию, убивающую Юфи. Юфи, убивающую Корнелию. Шнайзеля, убивающего Юфи и Корнелию. (Это он рисовал в первые месяцы после смерти, не в силах поверить даже не в то, что он мертв, а в то, как он умер.) Виды парка. Силуэты. Еще виды парка. Автопортрет с простреленной головой. Подчиненные. Джеремийя.
За окном ветер гнет деревья, и Кловис берется за кисть. Сначала - набросок летнего парка, вид из окна. Потом - ему мало, он хочет рисовать еще, а в мастерской уже слишком много пейзажных видов, - он пытается вспомнить, кого еще не рисовал из подчиненных, или, может, знакомых, или, может, случайных лиц, привлекших внимание на улице. Или какое лицо он хотел бы нарисовать?
В тот день Кловис набрасывает портрет рыжеволосой девушки, и он даже неплох (намного лучше опротивевшего парка), но Кловис явно чувствует - чего-то не хватает. Что-то не так. Это ощущение зудит, как комар, под кожей, мешает ему предаваться ставшей привычной депрессии, гонит его на улицу. День за днем Кловис бродит по бесконечному парку, ищет, пытается понять, что не так, что нужно исправить, может быть, надеется увидеть похожее лицо. Но день проходит за днем, и, наконец, не в силах уничтожить одну из лучших своих работ, Кловис поворачивает портрет к стене.
Он реже и реже выходит на улицу, проводит дни, выводя бесконечные линии по холсту. Теперь он пытается рисовать солнечный свет. И вот однажды - зимний дождь бьет в окна - в его дверь стучит продрогшая, промокшая насквозь девочка, и по ее глазам Кловис видит, что она еще даже не поняла, что мертва.
- П-п-простите, не пустите ли вы меня ненадолго?..
Она явно не уверена в его ответе, а он берет ее за руку и рывком втаскивает в мастерскую, под свет лампы. Сердце лихорадочно бьется - вот это, то лицо, которое он искал! - и Кловис, неопределенно махнув рукой куда-то в сторону ванной, ставит заброшенный портрет на мольберт.
Он рисует - прерываясь только на то, чтобы посмотреть на гостью, когда она осматривает мастерскую, и когда она готовит обед, и когда она спит, свернувшись на его кровати, и когда просыпается следующим утром. Портрет готов только после полудня, и Кловис обессиленно падает на продавленный диван. Теперь он точно уверен, что это - лучшая из его работ.
Вечером они сидят в парке и пьют белое вино.
- Ширли Фенетт, - представляется гостья.
- Кловис, - отвечает он и улыбается в ответ на невысказанный вопрос. - В загробном мире не важны фамилии.